Лекция «Поэт и царь: общество и власть в России во II четверти XIX в.»

11 июня 2024 года в библиотеке №5 им. А.Ф. Можайского (Кингисеппское ш., д. 2) для читателей и посетителей библиотеки прошла лекция «Поэт и царь»: общество и власть в России во II четверти XIX в.». Лекцию читал историк Андрей Николаевич Слядзь.

Лекция приурочена к 225-тию А.С. Пушкина и посвящена взаимосвязи его биографии и политики императора Николая I с точки зрения отношений между обществом и властью.

Как известно, грань первой и второй четверти XIX в. ознаменовалась наступлением «золотого века» русской литературы, центральной фигурой которого явился А.С. Пушкин (1799-1837 гг.). Именно он — фактический создатель современного русского языка — стал воплощением той эпохи, которая поэтому нередко называется «пушкинской». Однако, применяя данную характеристику, нельзя не учитывать одно немаловажное обстоятельство: расцвет пушкинского таланта совпал с царствованием Николая I (1796-1855 гг.). Оно тоже оказалось по-своему вершиной — «апогеем самодержавия»: крайним пределом существования в России крепостнического строя. Ввиду сверхцентрализаторских притязаний, Николай I пытался вмешиваться во все сферы жизни общества, в том числе в литературно-художественную, где государственно-бюрократические интересы царя соприкасались с творческими устремлениями первого поэта тогдашней России. Таким образом, вольно или невольно «золотой век» русской литературы обрел два «лица» — поэта и царя, Пушкина и Николая, ставших (хотя и по-разному) его сотворцами.

Вместе с тем в судьбах Пушкина и Николая I есть общие черты и переплетения: оба были почти ровесниками, «детьми» «дней Александровых прекрасного начала» — периода реформ и сопряженных с ними общественных надежд на смягчение абсолютистского режима в первые годы правления Александра I (1777–1825 гг.). Далее, оба стали «пасынками 1812 г.»: хотя и не получив возможности непосредственно принять участие в войнах с Францией, испытали глубокое патриотическое потрясение от победы над Наполеоном. Наконец, и Пушкин, и Николай не раз виделись, вели откровенные беседы, недолго были близки друг к другу, т.е. в лице поэта и царя по сути встретились общество и власть, появился шанс на диалог между ними. Если Николай персонифицировал собой единое самодержавное государство, то Пушкин — сразу три ключевые социальные группы: дворянство, к которому принадлежал по рождению, интеллигенцию, составлявшую его «профессиональное» окружение, и крестьянство, с чьим бытом, чаяниями поэт хорошо познакомился благодаря опале и ссылке в первой половине 1820-х гг. Впрочем, Николай I был «слишком неограниченным», а Пушкин — «слишком свободным», чтобы подобный диалог удался, а с трагической гибелью поэта пути общества и власти, как показали последовавшие события, стали быстро расходиться. Царизм, все больше замыкаясь «сам в себе», в рамках военно-бюрократической иерархии, ужесточал административно-полицейскую «опеку» над обществом, настроения в котором, в свою очередь, все больше радикализировались. В итоге робкое сотрудничество государства и прогрессивной общественности на рубеже второй четверти XIX в. сменилось со второй трети XIX в., по меткому изречению А.И. Герцена, «временем наружного рабства и внутреннего освобождения». Под гнетом «чиновничьей орды», пребывавшей в иллюзии всемогущества, вызревали те силы, которые уже во второй половине XIХ в. бросили открытый и бескомпромиссный вызов царизму. Николай I так и не внял пророческому предостережению Пушкина: «Беда стране, где раб и льстец / Одни приближены к престолу…».